Владимир Буров - Альфа Центавра [СИ]

— Это значит он не умер.

— Да, но: не весь. Это значит, здесь он больше не появится, а Царицыне опять оживет.

— Неужели на Земле возможны такие метаморфозы? — удивился Дэн. — Я думал это бывает только в сказках, или на Альфе Центавре. Да и то не на каждой.

— На Сириусе точно бывает.

— Да-а, сейчас бы на Сириус! Что-то мне становится здесь тошно.

Глава 51 Камергершу взяли в плен и выставили на стене крепости.

— Как? — только и спросил Врангель, когда ему доложили об этом инциденте.

— Амер-Нази держал сзади, а Лева Задов ударил вашу леди большим кулаком в живот.

— Потом?

— Потом Мишка Япончик, поняв, что его могут заподозрить в нелояльности, нанес ей удар в грудь: ногой в прыжке.

— Амер только держал ее сзади под руки?

— Сначала да, но потом вообще хотел задушить.

— За что?

— Она сказала, что любила царя. Не то что любила, а так и выразилась:

— Обожаю некоторых иво офисеров.

— Что в них было хорошего? — спросил миролюбиво Амер-Нази, в простонародии просто: Тро-Троцкий.

— Они были беркерсиерами, — ответил гонец, — сказала она. Ну, и он начал следующий свой вопрос с жестов.

— А именно.

— Этот гад начал ее душить, и даже не спереди, а сзади, как урюк.

— Кто такой урюк? — не понял Врангель.

— Это такой специальный вампир, нападающий только сзади. Хотя обычно они делают наоборот: сначала в лицо пугают своим окровавленным видом.

— Не знал.

— Я тоже это впервые увидел.

— Ты там был?!

— А что здесь удивительного?

— Почему не помог ей?

— Почему не помог ей? — повторил парень.

— Не знаешь? За не знаешь у нас знаешь, что бывает? — спросил Вра.

— Нет, я знаю.

— Тогда отвечай, почему ты предал свою родину?

— Так я эта, не Ино, а простой Котовский.

— Ко-Котовский?! — очень не понял Вра. — Зачем ты сюда приехал?

Ибо я тебя назад не выпущу.

— И не надо, и знаете почему? У меня появилась мечта-идея: улететь отседа на мою любимую Альфу с ее тоже любимой Центаврой.

Возьмите меня с собой, пожалуйста.

— Мы никуда не полетим.

— Мы никуда не полетим, — повторил Котовский для более полной информации своего запылившего в последнем бою сознания. — Я не понял, зачем вы тогда сюда прилетали? Чтобы умереть в бою?

— Мы победим.

— Это вряд ли. И знаете почему? Земля будет на нашей стороне.

— Не думаю, ибо вы тоже не здесь родились.

— Это только гипотеза.

— Нет, уже нет, мы привезли с собой доказательство, что вы вообще прибыли сюда из Млечного Пути.

— Интересно узнать, что это такое?

— Нет, я вам не скажу.

— Почему?

— Потому что вы побочный сын Геракла, внебрачного сына Геры.

Точнее, наоборот:

— Зевса.

— Я не понимаю, в чем да, и в чем нет? — сказал Котовский.

— Мы родились в Центре, а вы в Рукавах Млечного Пути, поэтому мы настоящие дети Земли, а вы тоже ее дети, но только внебрачные.

— Это кто придумал, ученые на Альфе Центавре? И знаете почему?

Такое деление на Центр Млечного Пути и его Рукава неверно, потому что уйти из Центра можно только через Рукава. Другое дело, если вы вышли из левого, а мы из:

— Правого.

— Вот и видно, мил человек, что ты нэмэ-неместный.

— Да, может быть, но у нас связь по системе Сигма, а она крепче вашей.

— А у нас, какая, я не знаю? — спросил Врангель.

— Альфа, естественно.

— Понятно-о, — Врангель приказал пока не расстреливать гонца, и даже забыл спросить, как этот гонец оказался на стене Царицына, где Амерназовцы издевались над его королевой. Как говорится:

— Теперь он окончательно поверил, что это она.

У Врангеля была всего одна дивизия, но он все равно решил придумать ей название.

— Зачем? — спросил? кто еще был там, кроме Котовского?

— Так будет лучше.

— Не понимаю, чем это лучше? Чем больше — тем веселей, что ли? По этой системе вы считаете? Врангель осмотрелся и понял, что разговаривает не сам собой.

Тогда с кем, если предположить, что рядом нет никого невидимого, а видимого и так ясно, что нет.

— Кам хирэ, плииз, — позвал он Котовского.

— Да, сэр, это еще не на расстрел?

— Мы не расстреливаем офицеров.

— Я не офицер.

— Я как раз и хочу вас посвятить в это звание.

— Я не хочу.

— Почему?

— А смысл?

— Если я буду офицером меня расстреляют не здесь, а в Царицыне.

— Тем не менее обращаться к вам за советом, как к простому козлу я не могу.

— Хорошо, назначьте подпоручиком.

— Поручиком.

— Тогда могу не пройти фейсконтроль на воротах Трои.

— Не думаю, что вы войдете туда, вас убьют на подступах.

— Все равно: я хочу умереть подпоручиком, как максимум. И знаете почему? У меня, как у Джеймса Кука все равно не хватит воображения на звание выше капитана. И так как я не хочу в этом убеждаться полностью, то лучше останусь в надежде, так как подпоручик выше всех, кто идет в атаку, так сказать: баш на баш.

— Вам бы не дивизией командовать, а диссертации писать.

— Это верно, тогда бы я понял, написав пару-тройку диссертаций, что никто ничего не знает, а значит и я, как Сократ:

— Знаю больше самого себя. А теперь посвящайте. Этот парень, прочитав на привале Дартаньяна Александра Дюма Старшего, подумал, что и над ним, как над Миледи, будут ломать шпагу, в том смысле, что:

— Надо сначала убить прошлое, и только тогда леди станет из проститутки благородной, а простой хозяйственник — рыцарем.

— Даже Вальтер Скотт не додумался бы до такой интерпретации ситуации, в которой Айвенго не смог при всем его единодушном желании жениться на еврейке, ибо не мог, как и Пушкин понять, что ее отец — хозяйственник сможет когда-нибудь стать графом, даже Монте-Кристо. И она из-за этого бросилась вниз с гигантской башни, как голубь мира, но без крыльев.

— Рипит ит, плииз, — ибо я ничего не понял.

— Она поняла, что Айвенго, да, рыцарь, но ненастоящий. Ибо, ибо:

— Не может изменить прошлого. Придя к консенсусу Котовский взял дивизию и пошел на Царицын. Уже полез на стены, когда появился Дроздовский, а с ним — и это уже не парадоксально — Василий. Поняв, что сражаться и в авангарде, и в арьергарде ему не удастся Котовский пошел на решительный штурм. И. И встретился на стене с Еленой Прекрасной.

— Ты что здесь делаешь, собака? — спросила она его дружелюбно. — Полетать вниз хочешь? — и сбросила кстати его длинную лестницу вниз, попросив для этого Леву Задова и Амера-Нази, которых приговорила — пока что заочно — к стоянию в деревянном щите три дня и три ночи, и чтоб не просто так, а:

— Под пулями. — А пока что пусть стоят на стене под этими пулями, которых, впрочем, уже давно ни у кого не было, поэтому победить должны специалисты по холодному оружию, так называемые меченосцы, и-или мудрецы Дзю До. И когда Котовский взял меч Хаттори Ханзо у одного из убитых — да тем не менее и с этим мечом все равно иногда убивали, как убили не только Ахиллеса в ногу, но и других доблестных воинов апокалипсиса — оказалось на удивление ему самому, что:

— Я знаете ли могу удержать его в руках. И вот это:

— В руках, — испугало Елену, ибо она сама могла биться только так, как это делают обычные люди: одной лапой, но знала, что:

— Двумя лучше. Лева Задов хотел сдаться, но случайно оговорился, передавая шпагу Котовскому:

— Но запомни, казак, и я тоже когда-то служил под знаменами герцога Чемберленского. — А сказать хотел:

— Команданте Лавра Корнилова, — в результате Котовский опешил:

— Значит Лева изменил себе по крайней мере три раза: туда-сюда, и обратно, и. И отрубил ему руку. Хотел две, но Лева отдал сапог, в котором по примеру Амер-Нази тоже всегда таскал золото на случай сдачи в плен, хотя Амер совсем для другого, а именно:

— Для побега. У самого Амера отрубил ногу. Мишка Япончик хотел объясниться, что он не предатель, а:

— Уже давно здесь сижу, — но к несчастью не подтвердил своих слов делом: не удержался на месте и побежал.

— Значит, не прав, — и Котовский бросился, точнее, не бросился, а бросил свой японский меч его догонять.

— Догнал?

— Дак, естественно, — меч вонзился в спину, и именно между лопаток, так что травма получилась с жизнь несовместная.

— Хорошо, убей и меня, — сказала Елена, — но я все равно тебя не прощу.

— Если это не объяснение в любви, то что это? — подумал Котовский.

— Видишь ли, дорогая ты уже была с разными, как я уверен, поэтому не могу. Хотел бы, конечно, но не могу, тем более твой дед, где он теперь, за красных воюет или за белых?

— А при чем здесь это?! Тем более, он не дед, а только отец еще.

Ты можешь сделать его дедом.

— Интересненько, как же это я могу заставить его состариться? — очень удивился уже почти командарм.